О собачьей преданности ходят легенды. Но от истории, которая произошла в Ростове, по коже пробегают мурашки. Обычная дворняга преодолела три сотни (!) километров для того, чтобы вернуться к той, которая когда-то ее спасла, научила заново ходить, жить и не так бояться людей.
Нина Барановская работает обычной автомойщицей. 24-летнюю молодую маму коллеги и соседи знают, прежде всего, как «собачницу». Ростовчанка постоянно носится с четвероногими питомцами, говорит о них и откровенно не понимает — как можно не любить животных?
Их Нина считает своей семьей: когда-то в доме ее мамы, они жили с дочкой Машей, тремя кошками, небольших размеров дворнягой и лабрадором Кэти. Последнюю Нину вынудили взять к себе «добрые» люди, которые наигрались с щенком, а потом предложили — мол, все равно выкидывать. Вскоре в этом гостеприимном доме появился еще один домочадец.
— Дело было зимой, — вспоминает Нина. — В окрестностях Чалтыря (так называют армянское село под Ростовом) есть яма, которую местные называют «умиральней». Туда как обычный мусор просто берут и выбрасывают животину — стареньких и больных, слабеньких и измученных. И ту, что заболела, и ту что просто сдохла. Эдакая мусорная яма, из которой иногда доносится протяжный вой — не то от боли, ни то от обиды.
Но, как оказалось, пройти мимо такого могут не все. В один из январских дней кто-то из местных обнаружил замерзающее животное, с пронизывающими черными глазами-бусинками. Собака даже не могла подняться, только тихо поскуливала, завидев людей. Сердобольные супруги сделали что могли: обложили животину полторашками с теплой водой и укрыли пледом, что был в машине. А после кинули клич в Интернете: мол, помогите кто-нибудь к себе забрать. Крик о помощи увидели ростовские зоозащитники.
Черного пса удалось вызволить из смердящей могилы. Оказалось, что у собаки на шее был след от ошейника и куча ран. Скорее всего, псину сбила машина. И бывшие хозяева не стали мучиться, заниматься с ней, а просто взяли и выбросили на помойку, как ненужную вещь — на мороз, умирать. Уже уезжая зоозащитники спросили у селянина: как на их языке будет «черный». Тот пожал плечами и сказал, что по-грузински это «шави».
На дворе уже была ночь, когда парни погрузили полуживую собаку в машину и поехали по круглосуточным лечебницам. Помогать за бесплатно никто из врачей не хотел. Только одни ветеринары согласились сделать приличную скидку на операцию: у дворняги оказалось множество гематом, рваные раны и сломаны обе задние лапы. Чтобы животное могло хотя бы в теории ходить, в них вставили железные штифты.
— В тот же день ее привезли ко мне, — продолжает Нина сквозь слезы. — Когда мы потихоньку отмыли ее от грязи, она оказалась похожа на чернобурую лису. Собаке на вид было около года. Я никогда не забуду тот день, когда после наркоза, увидев меня, она подняла измученные глаза и робко лизнула мне руку. Меня уже тогда поразило, какая она культурная. В первый же день Шави выползла во двор, чтобы сделать свои дела не на простынке, а на улице. И это на переломанных (!) ногах, фактически через адскую боль. Я вернулась и увидела ее на пороге дома, где та лежала не в силах просто уже подняться.
Нина вместе с Шави заново учились ходить. Молодая женщина брала детскую пеленку, обматывала ею под животом собаки и поднимала. Так делались первые шаги. Шави оказалась очень умной, милой и доброй собакой. Легко понимала команды и с интересом училась. Дочь — пятилетняя Маша, сразу полюбила гостью — читала сказки, делала игрушечный стол и тихонько приговаривала «моя собака». Гости, узнавая об истории чудесного спасения и людском равнодушии, искренне сочувствовали псине. Так она стала домашней любимицей. Очень быстро пошла на поправку: носилась по двору как угорелая, дружила и с кошками, и с собаками, но вот чужих людей по-прежнему боялась до ужаса. Вторым неподдельным страхом были машины.
Когда через полгода Шави окончательно выздоровела, Нина стала подыскивать ей новый дом. Оставить у себя не было возможности — куда, ведь и так уже три кота и две псины. Но в Ростове и его окрестностях желающих не нашлось. Через знакомых знакомых нашли желающих в поселке Богучары — за 290 километров, в Воронежской области.
— Жалко, конечно, было, — пожимает плечами Нина. — Но на тот момент я и так жила у мамы, зарплата не ахти какая, а прокормить такую ораву было не просто. Тем более я думала, что в деревне ей будет лучше — частный дом, свежий и чистый воздух. Люди хорошие. Они Шави понравились вроде. И мы попрощались.
Вот только, как оказалось, не прижилась ростовская дворняжка в новом доме. Переживала, отказывалась от еды, скулила и долгими часами смотрела на калитку — будто бы ждала, что сейчас откроется дверь и войдут они — Нина и маленькая Маша, и все будет как раньше. А спустя несколько дней новые хозяева, вернувшись домой из магазина, и вовсе застали пустую будку. Шави сорвалась с цепи, сделала подкоп и сбежала. Искали ее всем поселком. Думали — ну куда денется, побегает по округе, никого не найдет и вернется.
Шави не было уже две недели. Жизнь ростовчан снова закрутилась-завертелась. Нина за это время успела вместе с дочкой и питомцами переехать в новый дом, что в пяти остановках от прежнего. И тут…
— Было часов одиннадцать вечера, — говорит женщина. — Я подхожу к своему дому, и чувствую что-то мокрое уперлось мне в ногу. Опустила глаза и не поверила тому, что увидела! Это была Шави — побитая, изодранная и худая до ужаса, но моя собака! Я ее по глазам узнала, мы обе плакать начали — и она, и я. Люди не замечают, что собаки тоже умеют и улыбаться, и плакать. А может, просто не хотят замечать… Как она смогла на больных ногах пройти больше 300 километров? Ума не приложу! Она тут же начала проситься мне на руки, как маленький ребенок. Как тогда раньше, когда мы вместе справлялись с ее болезнью.
После такой внушительной дистанции — несколько сотен километров и недели дороги, дворняга была вымотана до ужаса: несколько дней она просто пила и спала. Сейчас Шави уже пошла на поправку, но боится отпускать хозяйку даже на работу: вдруг ее снова оставят одну, только уже навсегда. Там, откуда вернуться она уже не сможет.
— Я слышала истории, про собачью верность, верила, но никогда не думала, что так может произойти со мной, — улыбается Нина. — Мне самой тяжело поверить, что собака столько пробежала для того, чтобы вернуться к нам. И главное — найти в новом месте. Как у нее только хватило сил? Получается, сердце — лучший собачий навигатор! Когда я об этом рассказываю, даже те, кто меня знают, с трудом верят: но есть повадки, шрамы, швы после операции. Сомнений быть не может! Конечно, теперь она осталась у меня — такого друга я уже отдавать никому не хочу. Животные — это ведь самые преданные и добрые существа на свете. За каждую капельку человеческой любви они готовы отдать всю свою любовь. И теперь я это знаю на личном опыте. Шави — она же как ребенок, еще один мой ребенок.
КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА
«Собаки могут запомнить путь, по которому их увезли или унесли из дома»
Лариса САФРОНОВА, кинолог с 38-летним стажем, сотрудник Ростовского зоопарка:
— История о собаке, прошедшей такое внушительное расстояние, конечно, впечатляет. И, надо сказать, что подобные случаи имеют место, но они крайне редки. Собаки находят своих хозяев и свои дома через десятки и сотни километров. На сегодняшний день известно, что собаки могут запомнить путь, по которому их увезли или унесли из дома. Причем вернуться обратно именно этим путем.
К слову, подобное поведение свойственно и другим животным. Птицы, например, ориентируются в пространстве по магнитному полю, и так же могут возвращаться через многие километры на прежние места. Как это делают собаки нам доподлинно неизвестно. Но, тем не менее, такие истории случаются, и они производят большое впечатление.
